Максим Галкин. ТЕЛЕНЕДЕЛЯ.

Максим Галкин уже сделал себе подарок на день рождения — 18 июня ведущему шоу «Десять миллионов» канала Россия исполнится 35 лет. Он достроил замок в подмосковной деревне Грязь, куда скоро въедет вместе с Аллой Борисовной. Накануне новоселья «ТН» провела для Максима фотосессию, посвященную его любимым местам на планете, а Галкин рассказал Наталье НИКОЛАЙЧИК, почему считает эти места особенными.


Когда и где родился: 18 июня 1976 года в Москве
Знак зодиака: Близнецы
Семья: брат — Дмитрий, предприниматель (47 лет); племянники — Никита (13 лет), Алина (6 лет), Григорий (2 года)
Образование: в 1998 году окончил факультет лингвистики РГГУ
Карьера: на сцене с апреля 1994 года. Создал около 200 пародийных образов. Вел телепрограммы: «Кто хочет стать миллионером?», «Новые песни о главном», «Две звезды» (Первый канал), «Звездный лед», «Танцы со звездами» (Россия) и др. Выпустил на телевидении авторские проекты: «Улыбайтесь, господа!», «А мне 26!», «Непоследний герой» и др.Ведет шоу «Десять миллионов» (Россия)
Вкусы: еда — «любая, которая хорошо выглядит и пахнет»; напиток — глинтвейн

— Однажды вы сказали: «Так как и мама, и бабушка, и дедушка, и прадедушка родились в Одессе, я, конечно же, одессит. Ну подумаешь, в Москве родился! Это сущий пустяк, случайность…» Какие детские воспоминания об Одессе вам особенно дороги?


— С этим городом у меня многое связано. Меня там принимали в пионеры под дождем. Вода в море была удивительная. Ее температура могла поменяться резко — за одну ночь. Помню, маленьким купался в море вечером. Вода прогрелась до 29 градусов! Утром прибежал и, не трогая воду ногой, с разбегу сиганул с мостика. А она градусов 10 всего! За ночь пришло холодное течение. Вылетел оттуда пулей!


В Одессе берег сползает к морю, глина отваливается пластами, только центр города забетонирован. Я все время боялся, что наша дача в поселке Чабанка, которая располагалась на самом берегу, туда сползет. Места были красивейшие: за забором росла разноцветная высокая мальва, вокруг летали шмели, пчелы и бабочки. Я любил за ними наблюдать…


Какое-то время Одесса была в запустении, а сейчас преобразилась: все пляжи почищены, есть среди них частные со всеми благами цивилизации — зонтиками, барами, кафе, полотенцами, шезлонгами. Дерибасовская тоже прекрасна — вся в иллюминации и в ресторанах. У меня нет среди них любимых: в Одессе вкусно везде. В этом городе приятно гулять. Много каштанов и платанов, особенно на улице Пушкина и Французском бульваре, который раньше назывался Пролетарским. Он весь в булыжнике, и когда по нему едешь — ощущение, что передвигаешься по Красной площади. Одессу нужно чувствовать интуитивно. Есть города, впечатления о которых составляешь по их достопримечательностям. Когда мы говорим о Париже, перечисляем: Елисейские Поля, Эйфелева башня, Лувр… Одесса относится к городам, которые по достопримечательностям узнать нельзя. Чтобы почувствовать Одессу, надо пойти на привоз — это рынок широкого развала — и попытаться что-то купить. Весь колорит Одессы там! Летом я везу оттуда помидоры бычье сердце.


Привоз недалеко от вокзала. Вокзал тупиковый. Когда я жил в Одессе, произошел любопытный случай. Машинист то ли заснул, то ли зазевался — и тепловоз на всех парах выехал на перрон, расколол его надвое. Такое могло произойти только в Одессе! Еще, конечно, яркое воспоминание — посещение Театра оперы и балета в Одессе. Мой дед Григорий Прагин в юности подрабатывал там осветителем. До самых седин он много опер помнил наизусть. Одесский оперный всегда был очень красив. Решив строить дом, я стал покупать множество журналов и по дизайну, и по продаже недвижимости в Подмосковье. И в одном из них увидел примерно такой текст: особняк в Жуковке, 4000 кв. м, все блага цивилизации прилагаются и вообще супер­эксклюзивное предложение. А рядом… фотография Одесского театра оперы и балета на полстраницы. То, что это не частное владение, выдавал случайно оказавшийся на фото знак «кирпич». Но я не уверен, что кто-то, кроме меня, почувствовал неладное. Мои архитекторы потом объяснили: все делается для того, чтобы потенциальные покупатели позвонили, а им бы ответили, мол, этого дома нет, но специально для вас имеется прекрасный вариант. В Одессе живут особенные люди. У них абсурдное мышление, специфический юмор и манеры. Там всегда отвечают вопросом на вопрос. А когда ты спрашиваешь, как пройти до какого-нибудь места, обязательно говорят, куда идти не надо. Особенно грешат этим пожилые одесситы. Я сам с этим часто в детстве сталкивался. Спрашиваю: «Как пройти на улицу Строителей?» — «Вот вы сейчас пойдете прямо-прямо, там будет поворот, так вам туда не надо, пройдете дальше, увидите — киоск стоит, так вам к нему не надо, поворачивайте в другую сторону, идите дальше. Увидите вывеску, туда тоже не идите…» И вот он десять раз скажет, куда тебе не надо, а потом забудет сказать, куда надо. Очень смешно, я все время на это попадался! Соседи у нас были забавные. Как-то соседка по даче пришла на запах еды и сказала: «Дайте две котлетки взаймы, а то гости пришли — кормить нечем». В Москве максимум за чем приходят — за солью.


— Наверное, и зрители в городе вашего детства особенные?


— Да! Несмотря на то что Одесса очень изменилась и многие, кто создавал ее колорит, оттуда уехали, город жив. И в этом котле, где смешана масса национальностей и темпераментов, рождаются новые одесситы, потрясающе чувствующие юмор! Мне вообще легче и приятнее всего выступать с концертами в портах. Я заметил: если город — порт, то с юмором там все в порядке. Причем неважно, где этот порт находится: в Архангельске, Мурманске, Владивостоке, Калининграде или Одессе. Всегда какая-то особая атмосфера. Люди более открыты, готовы к смеху, легче приходит состояние веселого экстаза от шуток. В случае с Одессой на восприятие накладывается то, что это южный порт. Юг всегда веселится больше, чем север.




— Абсолютный «побратим» Одессы — Неаполь. Во-первых, тоже порт, во-вторых, южный, в-третьих, такой же разухабистый, совершенно сумасшедший город. Я в него попал в 1995 году, и меня поразило: на улице машины припаркованы, и у девяти из десяти — помятый бок. Они так ездят. Неаполь — полная противоположность чопорному Милану. С одной стороны, очень колоритный город, с другой — недооцененный: не так изъезжен туристами, как Рим или Венеция. Там есть что посмотреть, но люди редко говорят: «Я поеду в Неаполь».


— Как же там оказались вы?


— В 1995 году студенческий театр МГУ, в котором я выступал, приехал туда на театральный фестиваль. Проходил фестиваль под Неаполем — в маленьком городке Кварто. Он распола­гал­­ся прямо в жерле потухшего вулкана, рядом — Везувий, который периодически попыхивает. Потрясающе!


Нас расселили по семьям. Я попал в семью станционного смотрителя, коммуниста по убеждению. Коммунист он итальянский, поэтому жил в трехэтажном доме. Приятно быть коммунистом, если у тебя трехэтажный дом и ты обеспечен. Семья была большая: двое или трое своих детей и одна приемная девятилетняя девочка Антонелла. На пальцах они объяснили, что ее папа сидит в тюрьме. Семья не знала никакого языка, кроме итальянского, мне помогал французский. Приходилось общаться жестами. Одного из сыновей звали Мимо. Меня веселило это имя, и я даже пытался показать ему, что у нас в России означает это слово.


Станционный смотритель, дядечка 50 лет, был очень правильным итальянским гражданином, но южная кровь давала о себе знать. Помню, как в воскресенье он повез меня в центр города — купить морепродукты в рыбной лавке для воскресного барбекю. Мы приехали в магазинчик, я был поражен: там было все, вплоть до башки акулы и рыбы-меча. Мы накупили всякой вкуснятины, а когда возвращались, я сильно перенервничал. Станционный смотритель всю дорогу — а ехали мы минут 15 — сидел вполоборота к рулю, потому что все время мне что-то рассказывал. В какой-то момент он стал зажигать сигарету, у него не получалось — и он бросил руль. В одной руке у него была зажигалка, в другой — сигареты, и пока совсем машина юзом не пошла, он руль не взял.


Трехэтажный дом, в котором я поселился, был разделен на две части, как таунхаус. Во второй его половине жили соседи станционного смотрителя. Своеобразная семья, и самый колоритный в ней был бандитского вида сынок лет 25-27, который говорил с абсолютно одесским акцентом, только по-итальянски. Интонации у него были, как у Жванецкого. Он был весь в татуировках, ходил с голым торсом, все время распальцованный — такой блатной. Как-то мы выехали в Неаполь, и соседушка обогнал нас на бешеной скорости с криками и улюлюканьем, высунувшись из окна автомобиля по пояс. Станционный смотритель, тоже лихой водитель, осуждающе покачал головой: «Сумасшедший! Кто так ездит?!» Я был практически уверен: сосед — бандюган, наркоторговец или непутевый сынок-наркоман — такой у него был вид. Но вскоре с удивлением я узнал, что он стоматолог, очень уважаемый и пристойный чувак. Лечить зубы он ездил на мопеде, надев строгий классический костюм.


— Что впечатлило вас в самом Неаполе?


— То, что там все постоянно пытаются тебя обжулить.


— Вас тоже обманывали?


— В Неаполе в обменнике я хотел поменять на лиры, которые тогда были в ходу, 50 долларов. И получил сумму, которая была почти вдвое меньше, чем я дал. Смотрю на работника и говорю: «Я ж вам дал 50, а вы мне 20». Не помню, на каком языке изъяснялся, по-моему, на итальянском: «Cinquanta! Пятьдесят!» Он на меня посмотрел, понял, что номер не пройдет, — не опуская глаз, засунул руку в кассовый аппарат, вынул мои 50 долларов и сказал: «Ой, а я подумал, это 20». И с улыбкой вернул остаток. Неаполь — город весь солнечный, бесшабашный. И даже если тебя обманули или прямо на улице что-то своровали, то это тоже как-то так красиво. Алла мне рассказывала, что много лет назад была в Неаполе. Наслаждалась прогулкой и даже не заметила, что у нее на плече от сумочки осталась только лямочка.




— Максим, чем пахнет Неаполь? Я слышала, что там периодически случаются забастовки мусорщиков, говорят, город утопает в нечистотах…


— Там не слишком чисто. Но это не портит город. Неаполь пахнет как порт. А когда порт пахнет даже нечистотами, это нивелируется ветром, дующим с моря. Поэтому Неаполь — это запах моря и солнечной пыли. Вообще я не слишком запоминаю запахи. Зато я топографический гений. Если я однажды побывал в городе, независимо от того, через сколько лет туда возвращаюсь, очень хорошо все помню: расположение улиц, куда идти. А оказавшись в городе впервые, смотрю на карту, легко переношу ее на местность и ориентируюсь. Поэтому мне в любом городе комфортно.


— Есть города, которые вам не нравятся?


— Их только два: Париж и Нью-Йорк. Париж из-за того, что слишком загажен, — вот уж где по-настоящему дурно пахнет! К тому же центр какой-то размазанный, крупный. Там неудобно ходить, а я обожаю пешие прогулки. Мне там неуютно. Я ощутил это, впервые попав туда еще студентом. Думал: все из-за того, что города не знаю, живу в дешевой гостинице на Пляс Пигаль, где собираются путаны. Полагал, что просто не повезло с районом. Но, приехав в Париж во второй раз и живя в совершенно другом районе, понял, что мое впечатление о городе не было обманчивым. В общем, с Парижем как-то не сложилось, я не люблю там бывать.


В Нью-Йорке тоже не могу находиться: не принимаю Манхэттен с его суетой и проносящимися мимо деловыми людьми. Все меня там раздражает. В Америке я больше всего люблю Лос-Анджелес.


— Он состоит из нескольких городов. И, честно говоря, странно, почему он мне нравится, я ведь не вожу машину, а там нет компактного исторического центра, все разбросано — и передвигаться без авто невозможно. Но при этом Лос-Анджелес — ленивый, расслабленный, приправленный ощущением мексиканской сиесты город, и это мне симпатично. Я вообще не люблю города с загнанным ритмом.


Впервые я приехал в Лос-Анджелес в 2003 году. У нас с Аллой там были концерты. Мы прилетели большой компанией — с мамой, братом и его женой. Потрясающая была поездка. Остановились в гостинице со сложным названием Bеverly Wilshire, где снимался фильм «Красотка» с Ричардом Гиром и Джулией Робертс. Отель пятизвездочный и считается одним из самых лучших, с тех пор я всегда там останавливаюсь. Для меня Лос-Анджелес — город покупок. Буквально из окон гостиницы видна улица Родео-драйв с огромным количеством магазинчиков. Делать покупки там очень выгодно, особенно с тех пор, как евро стал стоить гораздо дороже доллара. Недавно меня позабавили японские туристы. Они любознательные, с фотоаппаратами наперевес, со страшным энтузиазмом фотографировали друг друга у входа в магазин Gucci. В нем не было ничего примечательного: металлический портал и вывеска. Но они были перевозбуждены и кричали: «Гуси! Гуси!» Видимо, потому, что Gucci в Японии в три раза дороже, чем в Америке.


— А что вы любите покупать?


— Галстуки, и именно в Америке. Бывают такие праздничные вечерние галстуки из серии «дорого-богато». Там очень большой выбор, которого нет в России. Но сказать, что у меня уже коллекция галстуков, нельзя. Их просто много. Сотня, наверное… В Лос-Анджелесе меня поразило одно место — маленькая сосисочная на колесиках. Будка эта стоит там с 1960-х годов. Непонятно, что за секрет у владельцев этой забегаловки, но так уж повелось: именно там самые вкусные в Америке сосиски и бургеры. Эта будка единственная в своем роде, к ней в любое время суток длинной загибающейся змейкой стоит очередь жаждущих поесть. У будки есть свой сайт в Интернете. И все голливудские звезды во время съемок заказывают к себе в трейлеры бутерброды именно оттуда. Каждый раз, проезжая мимо (а делал я это часто: будка расположена недалеко от отеля), я хотел попробовать местных сосисок, но так и не решился встать в очередь. Еще Лос-Анджелес для меня — это город развлечений, потому что там находится Universal Studios с ее потрясающим парком киноаттракционов, так или иначе связанных с экшен-сценами из знаменитых фильмов. Алла и я эти развлечения обожаем.


— Правда ли, что когда в одном из аттракционов на вас напали мумии из фильма, сначала вы с Аллой Борисовной кричали от страха, а потом Пугачева сама прикрикнула на мумию — и переодетый артист попятился к стене?


— Было-было, она в самом деле их распугивала! А еще я обожаю там замечательные аттракционы с огромными экранами 3D, 5D… Воспроизводятся даже запахи, вибрации, тактильные ощущения: водичкой тебя брызгают, снег идет, — эффект полного присутствия. Видишь, например, пасть динозавра, а потом будто бы в нее летишь… В одном павильоне на протяжении двадцати лет стоял аттракцион фильма «Назад в будущее». Сейчас его заменили, показывают мультик «Симпсоны». Полное ощущение, что ты попадаешь в него! Меня веселит момент, когда ты словно влезаешь в рот дочки Симпсонов — той маленькой, с соской. Она чихает — и тебя обдает конфетно-клубничным запахом. Замечательный аттракцион! Каждый раз, когда приезжаю, обязательно иду туда, притом что все знаю наизусть.  Лос-Анджелес — город, где в любой момент можно встретить голливудских знаменитостей. В 2003 году мы сидели с друзьями за большим столом в ресторане, были заняты разговорами. Я отвлекся, посмотрел в окно — и увидел проходящего мимо Уилла Смита с женой. И с той же интонацией, которую часто слышу в свой адрес, воскликнул: «О-о-о! Уилл Смит! Уилл Смит!» Все повернулись к окну, но он уже прошел. Мне было ужасно обидно: они не поверили! Я подумал: «Окно такое маленькое… Даже если через час Смит пойдет обратно, я снова его увижу и скажу об этом, никто не успеет его заметить…» Так и вышло. Ровно через час «человек в черном» прошел обратно, я произнес: «О, Уилл Смит!» — все повернули головы, но было поздно… Помню, мы летели в Лос-Анджелес бизнес-классом с Томом Хэнксом, а в универмаге видели Брэда Питта. Звезды спокойно ходят по этому городу, местный народ уже привык и не кидается на них.


— Как вас принимает публика в Городе ангелов?


— В Лос-Анджелесе я был четыре раза. Не скажу, что публика как-то отличается от той, которая бывает на моих концертах в других городах. Хотя понятно, специфика есть, и если я шучу по поводу украинских политиков в Киеве, там будут смеяться больше, чем в Лос-Анджелесе. В разных городах я приспосабливаюсь к аудитории. Если это эмигранты, я буду больше шутить о связях английского и русского языков, о словоупотреблении — о том, что им близко и знакомо. В 2008 году выступал в зале Kodak, где вручают «Оскар», на 2500 посадочных мест. А не так давно там же, в Лос-Анджелесе, был концерт во Дворце спорта на 3000 мест… Не помню, чтобы зрители где-то меня не устроили.




— Вы выступаете и на закрытых вечеринках, например у российских олигархов в Лондоне. Как вы думаете, что привлекает их в столицу Англии?


— Возможно, историческая стабильность… Даже я, будучи там всего два раза, недолго и исключительно по работе, успел это ощутить. И очень полюбил этот город. Он нравится мне своей атмосферой, демократичностью. Окна и потолки высокие, красивая архитектура, чистота. Я обожаю гулять, а Лондон, к счастью, — пешеходный. Каждая улочка открывает что-то интересное. В Лондоне чувствуется история, причем какая-то оберегаемая, не добытая в раскопках, а живая. Возможно, это происходит благодаря сохранившимся монархическим традициям, а может, из-за чего-то еще, но когда ходишь по Тауэру, нет ощущения, что он выстроен Бог знает когда. Лондон — город, на котором нет пыли веков, он живой. В том же Неаполе, не говоря уже о Москве, есть то, что можно разделить на старье и новье, на новую жизнь и на ту, которой нет. А в Лондоне разделения нет: полное ощущение, что заботливый хозяин никуда не уходил. Бывает же так: в квартире стоит бабушкин шкаф и плазменная панель, и вы с того и с другого стираете пыль, тем и другим пользуетесь — и старинный предмет не воспринимается как вставной зуб. Вот и в Лондоне все естественно переплетается. Как мы ни стараемся сделать английский газон — не выйдет, потому что они свой газон подстригают уже 300 лет! И это всего касается. Они оберегают то, что у них есть. Европа перешла на евро, а в Британии — фунт стерлингов. Они остаются на острове и наблюдают за миром… В Лондоне есть общее ощущение защищенности. Может, поэтому все наши опальные олигархи ищут пристанища именно там.


— А вы смогли бы жить в Лондоне?


— Мне было бы сложно, потому что я очень привязан к нашей стране. Дома всегда лучше, чем в гостях. Это же такое счастье, такое удовольствие — возвращаться из поездки домой!


— От чего еще вы получаете удовольствие?


— Я его перманентно получаю. Еду на гастроли — радуюсь, возвращаюсь — радуюсь. Сегодня на съемках повеселились, было здорово! Сейчас сидим в ресторанчике, вид красивый, музыка играет — супер! С племянниками общаюсь — тоже радость. Позавчера у них был. Племянники шебутные, все замечательные, разные. Никите 13, он уже взрослый, с ним можно общаться, он очень смешливый — благодарный зритель, что называется. Что-нибудь ему расскажешь — он хохочет. Алина в свои шесть лет такая актриса… А младший, Гриша, — очаровательный, я с ним в прятки играю. 6 июня ему два года исполнилось. Он уже разговаривает вовсю! Сегодня звоню брату и слышу голос Гриши: «Пэт, папа, пэт» — так он просит айпад. Совершенно другое поколение растет. Не представляю, что это такое — когда у ребенка, пусть даже не с младенческих ногтей, есть айпад. С одной стороны, это счастье — новое поколение, а с другой — трудность: что-то развивается, а что-то блокируется. В моем детстве пределом мечтаний была электронная игра «Волк-яйцелов». В более зрелом возрасте я играл в «Принца Персии» и доходил до конца! В эту игру можно было поиграть у кого-то на работе на допотопном компьютере. У меня не было облегченных видов развлекаловки, но за счет этого я постоянно себе что-то придумывал. Благодаря этому у меня развивалось фантазийное мышление, воображение. Я играл в конструктор, что-то строил из кубиков, рисовал, сочинял истории, развлекал ими одноклассников и даже книжку начинал писать.


— Почему вы за многое беретесь, но не доводите до конца? Книжку начали писать — бросили, поступили в аспирантуру, но так и не защитились?


— Характер у меня такой: если передо мной стоит одна задача, мне скучно. Руки опускаются. Но если ставлю перед собой десять задач, то сама сложная ситуация меня заводит — и я начинаю заниматься всем. Понятно, что задачи не удается довести до завершения. Но это уже другой вопрос…Я, например, одновременно читаю очень много книг. И редко дочитываю до конца — только если сюжет мне сильно понравился. Мой прикроватный столик выглядит так: стоит лампа, и за ней стопка из 20 книг. И если еще одну положить, то все это навернется. Причем это все те книги, которые я на ночь брал почитать, но засыпал на третьей странице, складывая в стопку. Книги самые разные: от биографий до мистики. Мне даже в данный момент не важно, что это за книги. Сейчас другое важно: юбилейный концерт в Юрмале. Готовлю много номеров, и мне не до чтения. Что касается планов — я прежде всего человек интуиции. Никогда не плыву против течения. Если что-то не пускает, не бьюсь в закрытую дверь. Не идет — значит, не идет. Посылаю запрос куда-то в космос, наверх — и жду ответа.
Да, я начинал писать книгу и бросил. Когда почувствую, что у меня есть жизненная необходимость что-то рассказать людям, — я ее напишу. А писать потому, что это модно и важно для карьерного роста, я не намерен. Что касается диссертации, я никогда не был всерьез уверен, что смогу ее написать и тем более защитить. Увлекал сам процесс подготовки, копание в литературе. Интересно было продолжать учебу в аспирантуре, общаться с научным руководителем и даже преподавать на практике. Но уже тогда я был настолько занят эстрадой, что на эту деятельность не хватало времени. Да и амбиций у меня не было в том плане. Это мама говорила, что нужно защититься. В каком-то смысле она была права: диссертация — это тренажер для мозгов. К счастью, все мое пятилетнее обучение на лингвистическом факультете в университете было на высоком, диссертационном уровне по сравнению с обучением в других вузах. Этим багажом я до сих пор пользуюсь.


— А почему замок строили так долго — целых шесть лет?


— Что касается дома — так это вообще другая история. Я его не «еле-еле построил» и не бросал стройку на полпути. Строительство — творческий акт. С детства я мечтал стать архитектором, и когда представилась возможность что-то попридумывать, я ею воспользовался. Мой дом смело можно выставлять в журнале по архитектуре. Он такая вещь в себе. Я не уверен, будто что-то останется в истории от моих пародий, но дом останется, безусловно. Потому что так создавались дома, которые сейчас являются достопримечательностями. Он строился шесть лет не из-за того, что я ленился или у меня были перебои с финансированием. Я хотел получить уникальное строение. Мне было неинтересно создавать просто дом. Никаких сроков не ставилось, однако местами я нервничал, когда вдруг накатывало ощущение, что тянется это бесконечно. Но в принципе, так как семеро детей по лавкам не ждали и было где жить, строительство велось в удовольствие. Мы переселимся в замок через месяц, хотя собирались это сделать год назад.


— Чем же уникален ваш дом, что в нем интересного?


— Во-первых, словами это трудно описать. Во-вторых, строил я его для себя и не хочу демонстрировать: вот здесь у меня ванна, а вот там я лежу. Мне, безусловно, интересно, чтобы в нем побывали мои друзья, близкий круг, — но это не значит, что я выставлю дом на всеобщее обозрение. Если говорить в общем, то сама замковая архитектура, которой я придерживался, — явление достаточно необычное для наших широт. Мне хотелось создать не Диснейленд, не подделку, которая выглядит как каприз нувориша, а историческое строение. В моем доме необычное устройство крыши: как правило, скат заходит за фасад, а моя крыша в него утыкается. Там сложная система водостока и все остальное: и облицовка, и архитектурные элементы, и обрезка по камням. Один из фасадов я сделал стеклянным. Он подходит вплотную к сланцевой крыше. А стеклянный пол выходит к стеклянному витражу.  Меня вдохновляло движение стимпанк. Если кратко, это какие-то технологические навороты или продукты технического прогресса, которые выглядят так, будто придуманы в XIX веке. Это похоже на то, как изображают лодку «Наутилус» в фильмах по Жюлю Верну: с резными деревянными деталями, красивыми клепаными медными ручками… Стимпанк увлекается вот еще чем: дизайнеры берут больших тропических засушенных жуков и вместо тела под крылья помещают часовой механизм. И выглядит это как механический жук. Он биологический и одновременно механический. Или берут ноутбук и переделывают его весь под старую печатную машинку. Мой дом создан в этом стиле. Он сочетание старины и высоких технологий. Вряд ли вы это еще где-то увидите.


— Дом построен по вашим эскизам?


— У меня было много идей, я что-то малевал карандашом на бумаге, приносил это архитекторам. Они это все переваривали, делали свои предложения и эскизы, и мы приходили к общему знаменателю.


— Вы любите читать. Будет ли в вашем замке большая библиотека? Вряд ли вы предпочитаете книги на электронных носителях…


— Электронная книга у меня есть, но я действительно предпочитаю настоящие. В моем новом доме будет замечательная библиотека. Я перевезу сюда и родительскую библиотеку, и свою собственную. Но книги по марксизму-ленинизму, например, и старье по компьютерным языкам оставлю. Я считаю, что библиотеку надо постоянно чистить: книги тоже бывают лишними. Избавляться нужно не только от ненужных книг, но и от ненужных вещей. Я несколько лет не мог себя заставить. Сейчас есть повод этим заняться. У меня огромное желание избавиться от всего лишнего.


— Существует выражение «Я есть то, чего я хочу». Какие у вас еще желания?


— Для меня «я хочу» звучит слишком категорично и капризно, у меня этого нет. А есть два состояния, которые соседствуют друг с другом: «я мечтаю» и «я доволен». Сейчас я доволен: многое, о чем мечтал, сбылось. Когда ты чего-то хочешь, все время недоволен. А если не хочешь, просто мечтаешь — это значит, что, с одной стороны, хочешь, чтоб что-то сбылось, а с другой — понимаешь: это может и не случиться. И ты не расстраиваешься. Я все время мечтаю — и все время доволен тем, что есть.


Я мечтал много сделать в юмористическом жанре: от «многих изобразить» до «всех развеселить». И продолжаю мечтать в том же духе. Намечая что-то, получаю не меньшее удовольствие, чем когда все сбывается. Помечтал — и поверил в то, что это будто бы есть.
Еще до того как мне предложили участок в деревне Грязь, я уже видел замок, который хочу построить. Ехал по югу горячо любимой мной Германии, смотрел на замки на холмах и думал: «А здорово, если бы и у меня был дом на холме!» Но после этого не бросился искать холм — холм нашел меня. Я хотел тогда во что-то вложить деньги и решил купить постоянно дорожающую землю. Спросил у брата, нет ли у него чего на примете. И он ответил, что его друг как раз продает участок. И участок оказался холмом! Что в принципе не характерно для подмосковного ландшафта…  Когда-то, где-то в 1995 году, я мечтал, что смогу изобразить Аллу Пугачеву и она будет наблюдать за этим, сидя на моем концерте. А в 2002-м у меня был сольник в концертном зале «Россия» — и среди зрителей сидела Алла. О том, что мы будем с ней вместе ездить на гастроли, петь дуэтом и тем более жить вместе, и не мечтал. Но иногда реальность бывает смелее наших самых смелых мечтаний. Тогда, в середине 1990-х, мне даже снилось, что Алла приходит ко мне домой. Папа-мама встречают ее, стол накрывают… Сон этот оказался вещим. Я получаю большое удовольствие от ярких снов. У меня все сны цветные. Часто снятся рыбы, морские гады, вода: море, река. Наутро я чувствую, толковый был сон или нет и что из него нужно извлекать. Сны — тренажер интуиции.


— Итак, у вас несколько тренажеров: для интуиции — сны, для мозгов — диссертация. Но диссертация — в прошлом. Как сейчас тренируете голову?


— Замечательный тренажер для мозгов — съемки игры «Десять миллионов»: я задаю вопросы, люди отвечают. Параллельно сам себя проверяю, и случается, узнаю что-то новое. Еще тренажер — кроссворды, которые мы с Аллой любим разгадывать. Наши самые любимые печатает второсортное издание, название которого даже произносить неловко. Практически все, что я делаю, — это тренажер для мозгов. Единственное, что их не тренирует, — игры на айпаде. Но иногда так хочется развлечься. Вот недавно пару дней был занят игрой, где жаба ловит ртом звездочки. Так вот, я собрал все!